Элен Блио

Мне все равно

Глава 1

- Щепка, ты глухая что ли? Сказала, иди сюда!

Игнор – моё второе имя. Привыкла. Поорут и забудут.

- Щепка у нас, типа, гордая? Или это…считает себя лучше других?

- Слышь, Щепка? Считаешь себя круче нас?

- Да чего вы к ней прицепились? Отстаньте!

- А ты, Ванёк вообще молчи, а то и ты огребешь.

Одиннадцатый «Е» вполне оправдывает букву, на которую называется. «Ешки» они и есть «ешки»…

Угораздило же меня попасть…

- Щепка…Нет, она меня достала, слышь, ты?

Меня резко хватают за плечо, разворачивают. Вижу перед собой лицо Мироновой. Наверное, красивое было бы, если бы не надменная ухмылка и тонна грима.

- Мы из-за тебя «ашкам» проиграли, ты, овца! Ты на хрена сказала, что умеешь в волейбол?

Я сказала? Я никому ничего не говорила. В личном деле записано. И я-то как раз умею, в отличие от…

- Ты… - Мирон хватает меня за влажную от пота майку, толкает к стене.

Бить будет? Интересно. Это что-то новенькое.

- Мирон, да забей ты не неё…

- Забей? Да я с «бешками» забилась, что мы «ашек» уделаем, я пять косарей поставила, а эта убогая нас слила…

Продолжаю молча смотреть ей прямо в глаза. Не мигая. Что-что, а играть в гляделки я хорошо умею. Никто еще не переигрывал, кроме… Кроме того, кого уже нет. И взгляд мой не все выдерживают.

Вот и Мирон слилась, опустила свои опахала нарощенные.

- Тварь, я тебя…

- Мирон, харэ! Отпусти новенькую! Она нам, между прочим, двадцать очков принесла!

Именно, в трех партиях! Но всё равно я виновата в проигрыше. Ну да, в некоторой степени… Не взяла пару подач, а могла. Но это спорт, бывает. Руки вспотели, устала, дыхалки не хватило, не допрыгнула – с моим-то ростом, метр с кепкой, ха-ха…

Ну и плевать.

Не конец света для меня.

Да уж… Если бы!

В раздевалку заглядывает наша староста Варька Сёмина.

- Ну, вы чё застряли? Конор там разбор полетов хочет устроить.

Конором они называли учителя физкультуры фамилия которого была Кононенко. В честь бойца ММА Конора Макгрегора, я так понимаю. Дебилы…

- Отвали, Сёма, у нас тут свой разбор.

Миронова снова повернулась ко мне.

- С тебя десять косарей, поняла, ущербная?

- Ты чё, Мирон, «вай» десять, ты же пять ставила? – подает голос «шестёрка» Мироновой Дунаева, по прозвищу «Дуня», я бы её иначе назвала, впрочем, кликух тут у них много, самых разных.

- Отвали, тупорылая. Пять ставка, пять – я бы выиграла. Не принесешь завтра, Щепка, процент начнет капать. Вдуплила?

- Не принесу.

- Что?

Туша Мироновой подается вперед, а рука замирает на моем горле. Да ну? Рукоприкладство началось?

- Ты… Принесёшь, ясно?

Молчу. Спорить бесполезно. Никаких денег я ей, естественно не отдам.

Понимаю, что после этого они будут из кожи вон лезть, чтобы превратить мою жизнь в ад.

Только они ни хрена не знают, что такое ад.

Я уже в аду. Давно.

И плевать, что будет.

И на них плевать.

Поднимаю руку, беру Миронову за запястье, сжимаю с силой, стараясь отвести ее лапищу от себя. Продолжая смотреть прямо с глаза.

- Слышь, Мирон, она по ходу «рили крейзи», больная! Не связывайся с ней. «Мочканет» еще!

- Я её сама «мочкану».

Из зала раздается противный звук судейского свистка. Снова заглядывает Сёмина.

- Ну, девки, ну, быстрее! Пойдем!

Миронова резко толкает меня, спиной впечатываюсь в стену. Больно. Но пофигу.

Потом неожиданно выхватывает у Дунаевой бутылку с какой-то ядовито-красного цвета газировкой и выливает прямо на меня.

Вот же, с…

- Умойся, грязь, воняешь…

Просто, прекрасно! Тварь… Стою, обтекаю. Так неохота было в душ, теперь придется.

Почти всё это бабье братство ржет надо мной. Срываю майку, вместе с ней спортивный лифчик, мокрый и липкий от сладости, бросаю на лавку. Хватаю полотенце.

- Действительно, надо умыться, после твоих поганых лап.

- Что?

Но ответить Мирон уже ничего не может, так как свисток Конора под самой дверью.

Иду в душ. Хорошо. Жаль, что вода не может смыть все, что хотелось бы. Не может оставить меня чистой. Такой какой я была еще год назад…

Не думать, Лерка, не думать…

Еле удается унять дрожь в руках.

Выхожу из душевой.

Моей одежды в раздевалке нет.

Усмехаюсь. Да уж! Как тупо! Больше ничего придумать не могли? Примитивные создания. Одноклеточные, блин…

Хорошо, хоть в кабинку я пошла в трусах.

Эти тупые овцы думают, что меня это остановит?

В руках у меня влажное полотенце, оно небольшое, не банное, грудь, конечно, им прикрыть можно, вопрос – нафига?

Смотрю на себя в круглое зеркало, висящее на стене, и выхожу в зал нарочно хлопнув дверью.

Шоу маст гоу он…- шоу должно продолжаться.

В зале шумно, класс сидит на скамейках - девицы болтают, парни ржут что-то бурно обсуждая, физрук Конор пытается их всех переорать, дует в свой свисток. Он любит после игры еще минут пятнадцать мозги компостировать. Особенно, когда «физра» последним уроком.

Все уже переоделись в форму. Она тут красивая, стильная, и сначала мне очень понравилась, а теперь… теперь бесит. Бесит, что меня принимают как часть этого убогого мажорского гетто.

Рюкзаки сброшены на пол, или стоят на коленках. В одном из этих рюкзаков моя одежда…

Выхожу в центр зала.

Тишина наступает мгновенно, словно их выключили.

Только слышно чей-то удивленный непечатный возглас.

Конор пялится на меня, вижу, как его лицо покрывается пятнами.

- Ты… Щеп… Щепкина, ты ополоумела? Ты что себе позволяешь?

- Бесплатный стриптиз, - громко выдает кто-то из стада, и остальные грохают, начиная ржать.

Я спокойно делаю несколько шагов, выходя в центр.

- Щепкина… ты…

- У меня украли вещи.

- Ты… немедленно вернись в раздевалку! – физрука даже жаль, мужик в панике, не вдупляет, что делать.

- Мне нужны мои вещи.

- Ты… - он начинает снимать с себя олимпийку, путается в рукавах, - прикройся хоть, дура, не понимаешь вообще.

- Мне нужны мои вещи.

Говорю спокойно. Смотрю спокойно. Как будто не я стою полуголая перед ними, а они передо мной.

- На, возьми… надень… - Конор протягивает мне кофту, но я не реагирую.

- Мне нужны мои вещи! Если мне не отдадут их, я пойду к директору.

- Ты… Щепкина, с ума сошла, ты… оденься немедленно!

Он пытается набросить на меня свою одежду, но я отступаю, выставляя ладонь вперед.

- Руки уберите! Трогать меня не надо.

- Ты… - физрук, конечно, в ярости, и мне его даже жалко, но…

Он делает шаг, готов меня схватить.

- Не стоит этого делать. Сами себе срок повесите. Я несовершеннолетняя. Голая. Будете доказывать, что не пытались меня совратить.

- Ты, да ты… у меня полный класс свидетелей!

- Эти что ли? Да они вас первые и закопают.

- Ах ты… с…салага малолетняя, су…

- Оскорбление. За это тоже есть статья.

- Умная шибко, да?

- Умная.

- Да я тебя… - вижу, что ему хочется меня схватить, но теперь он боится.

Я умею пугать людей. Этого не отнять.

- Скажите, чтобы мне отдали мою одежду. Я оденусь. И о том, что тут произошло никто не узнает. – Конору повезло, что в школе действует железное правило. Заходя в зал все сдают телефоны. А то бы мой эпатажный демарш реально бы уже во всех соцсетях набирал «лайки». – Или я иду к директору.

- Ты… ты…

- Я? То есть вы серьезно считаете, что виновата я? А не те, кто украл мои вещи? Хорошо.

Медленно поворачиваюсь в сторону выхода.

- Сзади тоже ничего! – у кого-то совсем отказало чувство юмора, но большинство считает, что это очень смешно.

Конор опять тянет руки ко мне, но тут же отдергивает. Страх – такое дело. Если уж он есть…

- Стоять, Щепкина! Никуда ты не пойдешь! Так! Одиннадцатый «Е»! Немедленно вернули ей одежду.