- А мы ничего не брали. Она врёт.

- Она сама!

- Да она все специально, она же с диагнозом! Вы не в курсе? – Миронова оказывается знает такое слово как диагноз? Неужели!

- Она дикая, больная! Нам «рили» с ней в классе страшно находиться! – неужели, Дуня?

Усмехаюсь про себя - тебе бывает страшно?

- Да хватит вам, реал, верните ей «шмот»!

- Она сама разделась, мы ваще не при делах.

- Молчать! – Конор дует в свисток. – Молчать! Быстро вернули вещи, я сказал!

Я стою вполоборота к двери. Готова реально выйти и пройти через всю школу.

Как леди Годива, блин.

Замечаю, что там, за дверью, в тени кто-то стоит. Подглядывает за представлением и не заходит? Интересно, и давно? Может, еще и снимает моё шоу? Впрочем, мне всё равно, как всегда…

Словно отвечая на мои мысли таинственный наблюдатель решает выдать свое присутствие.

Открывает двери и заходит в спортивный зал.

Узнаю его и с досадой понимаю, что руки холодеют и покрываются мурашками.

Высокий, широкоплечий, с развитой мускулатурой. Сильный. Красивый. Наглый. Безбашенный. Умный. Циничный. Жестокий.

Тор. Роман Торопов.

Я бы могла сказать, что он моё проклятие. Но не скажу. Потому что мне плевать на него так же, как и на остальных.

Ну, почти. Только знать об этом никому не обязательно.

Глава 2

- Тор! Тор! Тороп! Торопыга! Явился, не запылился! Брателла!

Мою наготу уже никто не замечает. Ну, конечно! Их кумир вернулся, как же! Сам великий и ужасный Тор – Торопов. Гроза и гордость школы в одном флаконе.

Несколько парней и девчонок вскакивают с мест. Конор свистит, но на него всем глубоко по…

Тора окружают, здороваются как-то по-особенному, по-своему. Я знаю, их тут банда, трое лучших друзей, ну и подружки-подпевалы, само-собой.

Ёжусь, поводя плечами, мурашки скачут по коже наперегонки.

Чёрт, наверное, зря я вот это вот всё… Зря вышла. Посидела бы до конца урока, потом… а что потом? Вещи бы они все равно не вернули. Это факт.

Ну, может вернули бы, но поглумились бы надо мной знатно.

А я не позволяю над собой издеваться. Научилась этому уже давно.

Жаль, что учитель был таким жестоким.

Смерть – вот лучший учитель жизни.

Стою всё так же в центре зала, повернувшись к выходу, смотрю в пустоту. Чего я зависла, собственно? Я собиралась к директору? Что ж…

Делаю шаг, второй.

Конор свистит в свисток, пытаясь призвать класс к порядку. Поздно. Раньше их надо было воспитывать. Как моя прабабушка любила повторять: когда поперек лавки лежит еще можно воспитывать, а потом – бесполезно. Вроде так звучало…

Теперь всё. Они уже выросли, у многих внутри гниль, которую не вытравишь. Впрочем, мне какое дело? Я тут ненадолго.

Осталось несколько месяцев. Потом свобода. Относительная, конечно, но…

Чувствую леденящий холод, лижущий тело, но в то же время почему-то становится горячо, словно прожигает, жгучей волной проходит по позвоночнику.

С досадой понимаю, что это.

ЕГО взгляд.

Взгляд, на который мне должно быть по фигу. Кровь отливает от щек.

Есть у меня такая особенность, когда все обычно краснеют я, наоборот, бледнею, становлюсь белой как смерть.

- Вещи её верните.

Голос у Тора низкий, спокойный. Обычно он такой… лениво-вальяжный, это еще называют говорить «через губу». Да. Признаю. Я знаю какой у него обычно голос. Я вообще непростительно много о нём знаю для человека, которому всё равно.

Как-то сразу после его слов становится тихо. Подозрительно тихо.

Уверена, даже не глядя на них, что все сейчас смотрят на Тора. И смотрят удивленно.

- Я что-то не ясно сказал? Вещи Щепкиной на базу.

- Торыч, ты… - это Да Винчи, Данила Виноградов, любитель недружеских шаржей, считающий себя гением. Трепло.

- Вещи. – мне странно, но Торопов повышает голос тона на два.

- Одиннадцатый «Е», это уже какой-то… паноптикум! Я вас… я… - это Конор вспомнил, наконец, что вообще-то он тут учитель и должен быть главным – но как бы не так. И это все знают.

- Сергей Иванович, я сам разберусь. – Тор делает шаг.

Конор изумленно пялится на него, даже свисток изо рта выронил.

Я все еще стою вполоборота, но вижу, а главное – чувствую, что этот шаг он делает ко мне. А потом…

Потом резко сдирает с себя футболку, и так же резко надевает мне на голову. Я ничего не успеваю сделать. Мягкая ткань накрывает моё тело пряча бесстыдную наготу.

Вскидываю на него глаза и давлю сквозь зубы:

- Сними! – весь яд выплескиваю, который есть! Всю… все ненависть, которой нет на самом деле.

Тор молчит, прожигает взглядом. А потом – это замечаю только я! – в его глазах появляется какое-то новое выражение. Новое и странное. Как будто там… нежность что ли? Не может быть…

Его футболка пахнет остро, очень вкусно, чем-то древесным, горьковатым, и… мужским. Я морщу нос, потому что боюсь чихнуть.

Этого только не хватает.

- «Рили» светит Тору свой «тишёрт»* сжечь. – гнусавый голос Дунаевой узнаю сразу. Научилась бы хоть говорить по-английски, если вечно любит вставлять импортные словечки.

Торопов смотрит в сторону скамеек, где сидит большинство. Желваки играют. А я чувствую жар его тела. Он стоит близко. Очень близко. Мне дико хочется отодвинуться, но этим я покажу свою слабость.

- Да Винчи, Коршун, сумки Мирона и Дуни на базу.

- Что? Ром, ты сума сошел? Ты…

Друзья Тора, «братья» как они друг друга называют, резво направляются в сторону сидящих.

Девицы что-то орут, шум, гам. Конор опять свистит, а я… я сама не понимая почему стою и в упор смотрю на Тора.

И сердце моё колотится так, словно оно кулак боксера, отрабатывающего скоростные удары по груше.

Дышать трудно. Еле-еле заставляю себя вздох сделать.

- Отдай! Я сказала, дай рюкзак!

- Рот закрой, Дуняшка, а то помогу…

Я спиной чувствую возню на скамье, смотреть туда не хочу, потому что, кажется, мы с Тором играем в гляделки. И я не должна проиграть.

- Сволочь ты, Коршун, гад, отдай! Быстро.

- Зубы не растеряй, Мирон.

Кто-то из парней подходит к нам.

- Щепка, твоё?

Я не могу отвернуться, не могу проиграть ему! Смотрю в упор, стараясь вложить в свой взгляд всю ненависть, которую испытываю. Вспомнить, почему именно я его так сильно ненавижу! И всех их! Почти всех. Мажоров одиннадцатого «Е»…

Уголок его губы дергается, ползёт вверх, а сам он… Тор усмехается, смешно фыркая и опускает глаза.

Я выиграла! Ликую и радуюсь. Но это не точно.

- Посмотри, это твои вещи?

Конечно мои, узнаю сразу, несмотря на то что в руке Да Винчи они свернуты комком. Киваю, сглатывая.

Но руку к вещам не протягиваю. Понимаю, что он может не отдать их, а сделать финт, поиграть в «собачку», чтобы еще сильнее меня унизить. Попытаться унизить.

Торопов забирает у приятеля мою одежду и буквально впихивает в руки – неужели понял, чего я опасаюсь?

- Иди, одевайся, леди Годива. – его шепот снова активирует ненавистные мурашки. Что б тебя…

***********************************************************************************************************

Сленг Дунаевой - "тишёрт" от английского - T-shirt - футболка.

***************************************************************************************************************

В раздевалке на меня накатывает.

Осознаю, что только что сделала.

Капец… Если бы Сонька узнала! Нет, Сонька бы меня не осудила. Но и не похвалила бы, наверное, тоже.

А вот моя банда из десятого «А», в котором я раньше училась «сто пэрэ» из меня бы героиню сделала.

Банда. Скучаю, ребятки, как же я по вам скучаю! Выть иногда охота.

- Переоделась? – тихий, низкий голос бьет прямо между лопаток.

Застает врасплох, не успеваю сгруппироваться внутренне и вздрагиваю.

- Испугалась?